Проснулся я. Да,
крыша гроба.- Руки
С усильем простираю и зову
На помощь. Да, я помню эти муки
Предсмертные.- Да, это наяву!-
И без усилий, словно паутину,
Сотлевшую раздвинул домовину
И встал. Как ярок этот зимний свет
Во входе склепа! Можно ль сомневаться?-
Я вижу снег. На склепе двери нет.
Пора домой. Вот дома изумятся!
Мне парк знаком, нельзя с дороги
сбиться.
А как он весь успел перемениться!
Бегу. Сугробы. Мертвый лес торчит
Недвижными ветвями в глубь эфира,
Но ни следов, ни звуков. Все молчит,
Как в царстве смерти сказочного мира.
А вот и дом. В каком он разрушенье!
И руки опустились в изумленье.
Селенье спит под снежной пеленой,
Тропинки ист по всей степи раздольной.
Да, так и есть: над дальнею горой
Узнал я церковь с ветхой колокольней.
Как мерзлый путник в снеговой пыли,
Она торчит в безоблачной дали.
Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.
Все понял я: земля давно остыла
И вымерла. Кому же берегу
В груди дыханье? Для кого могила
Меня вернула? И мое сознанье
С чем связано? И в чем его призванье?
Куда идти, где некого обнять,
Там, где в пространстве затерялось время?
Вернись же, смерть, поторопись принять
Последней жизни роковое бремя.
А ты, застывший труп земли, лети,
Неся мой труп по вечному пути!
Январь 1879
|
Probudih se. Da, pokrov lijesa. – Ruke
U grču pružam, vapim, pozivam
U pomoć. Da, i pamtim one muke
smrtne. – Da, to je java! – opipam
I brzo, kao paučinu laku,
Ja rastvorio crvljivi sam sanduk
I ustah. Sjajna zimska svjetlost je
Na pragu groba! Sumnjati mi kako?-
Na grobu vrata nema. Vidim snijeg.
Vrijeme je kući! Čudit će se jako!
Park znam, izgubiti se nisam mog’o.
Al’ kako on promijenio se mnogo!
I trčim. Zapusi. A šuma put
Etera granama sad cilja mrtvim,
Ni traga, niti zvuka. Ništa čut
Ne mogu, ko u bajke carstvu smrti.
I evo doma. No u kakvom stanju!
I ruke padoše u očajanju.
Seoce spi pod snježnom koprenom,
Ni staze jedne prostorom širokim
Da, tako je: nad gorom dalekom
Prepoznah crkvu sa zvonikom trošnim
Ko smrznut putnik u snježnoj bjelini
On strši u bez oblaka daljini.
Ni zimskih ptičica, ni mušica.
Ja shvatih: zemlja hladna jutra mnoga
Je, mrtva. Za koga u grudima,
disanje čuvam? Grobnica za koga
me vratila? I spoznaja je moja
o čemu? Svrha mu poslanstva koja?
Sad kamo ću, zagrlit nekog gdje,
Tamo, gdje prostorom sad luta vrijeme?
Vrati se, smrti, i požuri se
Života zadnjeg primit kobno breme.
A tvoj nek’, zemljo, hladan leti trup,
Noseć moj trup na vječni svoj put!
Rafaela Božić Šejić |
