Выхожу один я
на дорогу;
Сквозь туман кремнистый путь блестит;
Ночь тиха. Пустыня внемлет богу,
И звезда с звездою говорит.
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом...
Что же мне так больно и так трудно?
Жду ль чего? Жалею ли о чем?
Уж не жду от жизни ничего я,
И не жаль мне прошлого ничуть;
Я ищу свободы и покоя!
Я б хотел забыться и заснуть!
Но не тем холодным сном могилы...
Я б желал навеки так заснуть,
Чтоб в груди дремали жизни силы,
Чтоб, дыша, вздымалась тихо грудь;
Чтоб всю ночь, весь день мой слух лелея,
Про любовь мне сладкий голос пел,
Надо мной чтоб, вечно зеленея,
Темный дуб склонялся и шумел.
1841 |
I come out to the path,
alone,
Night and wildness are referred to God,
Through the mist, the road gleams with stone,
Stars are speaking in the shinning lot.
There is grave and wonderful in heaven;
Earth is sleeping in a pale-blue light...
Why is then my heart such pined and heavy?
Is it waiting or regretting plight?
I expect that nothing more goes,
And for past I do not have regret,
I wish only freedom and repose,
I would fall asleep and all forget...
I would like to fall asleep forever,
But without cold sleep of death:
Let my breast be full of dozing fervor
For the life, and heave in gentle breath;
So that enchanting voice would ready
Day and night to sing to me of love,
And the oak, evergreen and shady,
Would decline to me and rustle above.
Translated by Yevgeny Bonver |
