Наверно, я погиб. Глаза закрою - вижу.
Наверно, я погиб: робею, а потом -
Куда мне до нее! Она была в Париже,
И я вчера узнал - не только в нем одном.
Какие песни пел я ей про Север дальний!
Я думал: вот чуть-чуть - и будем мы на "ты".
Но я напрасно пел о полосе нейтральной,
Ей глубоко плевать, какие там цветы.
Я спел тогда еще - я думал, это ближе -
Про юг и про того, кто раньше с нею был.
Но что ей до меня! Она была в Париже,
Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил.
Я бросил свой завод, хоть в общем, был не вправе,
Засел за словари на совесть и на страх,
Но что ей до меня? Она уже в Варшаве,
Мы снова говорим на разных языках.
Приедет - я скажу по-польски: "Проше, пани,
Прими таким, как есть, не буду больше петь!"
Но что ей до меня? Она уже в Иране, -
Я понял - мне за ней, конечно, не успеть.
Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осле -
Да, я попал впросак, да я попал в беду!
Кто раньше с нею был и тот, кто будет после,-
Пусть пробуют они. Я лучше пережду.
1966 |
|
Zacijelo, to
je slom i kraj je moj već blizu,
zacijelo, to
je slom, u tremi sam i, gle,
gdje da
se mjerim s njom što bješe u Parizu,
a danas
saznajem: sam Bog zna gdje sve ne.
Daleki sjever
sam joj opjevao, tronut
i činilo
se: mi sad bit ćemo na "ti".
No baš
se fućka njoj za neutralnu zonu,
za cvijeće
ovog tla, što ona ima s tim?
Tad
zapjevao sam uz jedan drugi prizvuk
"O
jugu", "O njem što je prije bio s njom".
Ma tko sam za
nju ja, jer s njom je u Parizu
govorio, zar
ne, i sam Marcel Marceau.
Je l trebalo
mi to? Promijenio sam ploču
pa bubam
francuski, nad knjigom kvarim vid.
Baš
briga nju za sve, u Varšavi je, dočuh,
i opet
jezični razdvojio nas zid.
Kad stigne,
reći ću joj poljski: "Prosze, pani,
ovakvog uzmi
me, ja nemam više kud!"
Ma tko sam za
nju ja, sad već je u Iranu!
Pa jasno, dok
sam živ, ja neću stići nju.
Jer
danas još je tu, a sutra je u Oslu -
sve ide mi na
nos i svega mi pun koš!
Tom što
je bio s njom i tom što bit će posl'je
prepustio bih
nju, ja počekat ću još.
Radomir Venturin |
|
